Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
И вроде все хорошо, все здорово, все прекрасно. Только копошится что-то, вроде как у кромки головного мозга. Что-то серое, мелкое, быстрое. Как будто пыльные такие мушки. Дырка, вроде, меньше. Вроде, благодаря Дику. А только голова все равно тяжелая, не понимается абсолютно, и не могу понять, "что не так".
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Гнусная, гнусная-гнусная погода. Шмотя, исправь погоду. Исправь погоду, я тебе настоятельно рекомендую. А то от хандры не спасает ни посуда, ни хрящевые и костные рыбы.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
И от дырки в груди не спасут обереги на лапах – это больно и страшно, так не все ли равно… И не слишком ли – такая до жути простая расплата, за не вовремя выпитое кем-то знакомым вино? Ты лежишь на снегу, и одежда, и лапы в крови – мокнут ниточки, и как будто бы тлеют заклятья. Ты все шепчешь – «Умоляю тебя, сбереги, ты же любишь – хотя бы любил! – своих братьев». Небо в звездах, и в серых проплешинах пятен, из-за облака тихо смеется седая луна… А ты думал, ты будешь готов к этой плате за нечаянно выпитый кем-то глоток вина. Кровь не плачет, не пенится, цвет уже не кровав. И глаза закрываются, и луна тонет в вате… Ты все шепчешь, до этого горло в крике сорвав – «Береги, я прошу тебя, сбереги от себя своих братьев».
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Ды-ра. В груди, где-то на уровне сердца, но ровно по центру. Красивая такая, края рваные. А кровь не течет, даже не капает, она запеклась по краям багровой корочкой. Господи, какая же я безбожно глупая. И руки мерзнут.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Итак, я это догрызла! Для Анестетика. На песню "Сегодняшним днём"(с) Пилот. Фэндом: "Sailor Moon", Темное Королевство Пейринг: Нефрит/Джедайт Warning: Нездравые глюки. Писалось глубокой ночью в полузаснувшем состоянии. Ну, и слэш.
Читать?Рыжеволосый встрепанный парнишка в проеме окна сидел, свесив ноги наружу и барабаня босыми пятками по кирпичной кладке. Ночь выдалась на редкость красивая – гроза. Ветер рвет листья с деревьев и пелену смога над городом – даже небо видно в прорехах, умытое, чистое. Живое. Дождь хлещет по ногам. Ветер в лицо. - Зой, слезь немедленно, упадешь же! Знакомые руки обхватили парнишку поперек талии и стащили с подоконника, на что тот раздраженно хмурился, но возражать не пробовал. Не в первый раз, все-таки… Парнишку звали Сергеем, чаще – Серёжкой. Но люди, заменившие ему родителей, неизменно называли его странным нерусским именем. Правда, только когда никто не слышит. Подросток мирился – в конце концов, они ему жизнь спасли. Вытащили. И ничего, что со странностями, с кем не бывает… А один из них как раз стоял, пряча замерзшие пальцы за спину, и укоризненно смотрел. Серёжка-Зой терпеть не мог таких взглядов. Они были даже хуже того, когда на него срывался второй «родитель». - Ну… Ну гроза же, Же… Джед, - виновато выговорил он наконец, запнувшись на имени. Они почему-то оба настаивали на том, чтобы Серёжка звал их на «ты», и как-то грустно морщились в противном случае. Имена у них были самые обычные, паспортные, русские, но Серёжка все-таки старался называть их теми, странными. Кажется, им это приятно. Какая-никакая, а благодарность… - Я знаю, - Джед вздохнул и отвернулся, пошевелил компьютерную мышь, восстанавливая в комнате зыбкий полумрак, - Гроза, ветер. Все знаю. Не надо, пожалуйста. Лицо его было очень усталым и бледным. Хотя Серёжка очень удивился бы, узнав об этом, но Джед был испуган. По-настоящему, до дрожи рук и сбоя сердцебиения. За Зоя испуган. Еще раз устало глянув на мальчика, он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Остановился и прислонился спиной к стене. Оставалось только надеяться, что прислушается. Очень не хотелось его терять. В конце концов, пусть поживет еще, поживет нормально, не ощущая неполноценности и ущербности, как они с Нефритом… Встряхнувшись, бывший Четвертый Лорд Темного Королевства за пару шагов преодолел коридор. Квартира была двухкомнатной, причем, обе комнаты не были особенно велики. И если бы Нефриту не оставили так удачно наследство, у них бы и этого не было. Нефрит каким-то непостижимым образом умудрялся в каждом воплощении не страдать от отсутствия материальных ценностей. Чего не скажешь обо всем остальном… Шторы в комнате были тяжелые, плотные, накрепко задернутые. Фигура в кресле сгорбилась, съежилась, чуть ли не уткнувшись носом в бокал вина (хорошее вино, его Нефриту подарила очередная поклонница, кажется… внешностью он тоже никогда не был обделен). Когда Джед вошел, он резко вскинул голову и обернулся к двери. - Джед?.. – и облегченно выдохнул. Джедайт подошел, опустился рядом на кресло. Нефрит вздрогнул. - Там еще не кончилось? - Нет. Сколько раз говорил – не пей. - Много. Верни бокал. Джед покачал головой, отодвигая вино еще дальше. Посмотрел долгим, пронизывающим взглядом, из тех, что не описать словами («я-тебя-люблю-знаешь-ты-самый-красивый-оболтус-не-делай-так-волнуюсь-неф…») и опустил голову на плечо Нефриту. Тот коротко выдохнул, вздрогнул, и обнял, почти до хруста ребер. Уцепился, как утопающий за соломинку. Этот страх был их проклятьем. С того самого времени, как они вспомнили, ощутили и осознали. И почувствовали сосущую, жадную пустоту там, где когда-то была Сила. Не верилось. Конечно, не верилось. И каждый из них пытался не поверить, и у каждого это заканчивалось большой болью. Сила предавала их. Раз за разом. И со временем – отсюда взялся неконтролируемый, почти инстинктивный страх. Сила предала их, что может быть хуже? Что может быть хуже того, когда ты не можешь… Почти ничего. Ущербность. Такую ущербность не ощущали даже инвалиды, у которых не было рук или ног. В конце концов, они по-прежнему остались теми, кем были, а… И бывшие демоны избегали встречи с тем, что когда-то было им подвластно. По мере сил. Джед почти не смотрел в зеркала, и засыпал всегда тяжело, запивая страх таблетками снотворного. Только когда они засыпали рядом – было легче… Нефриту было хуже. Он почти не снимал темные очки, и почти не раздергивал шторы – только особенно душными ночами, когда небо затянуто городским смогом, и ни звезд, ни луны не видно. И спал он тоже тяжело – ему все казалось, что они зовут его по ночам. Джед обнимал его и успокаивал. Но хуже всего было вот в такие ночи, когда звезды все-таки продирались сквозь пыльные городские тучи. Зойсайта они вытащили с улицы, привели в дом. С Нефритом они ожидаемо часто ссорились, но все-таки терпимо. О странностях мальчишка не спрашивал, и пробуждать его память не стали. Пусть живет. Пусть верит. Только вот он слишком любит ветер, а он ведь его предаст. Обязательно предаст, как предавали другие Силы других хозяев. Джед дернул головой и коснулся губами шеи любимого. Нефрит отозвался тихим, шипящим каким-то стоном. - На выходных что обещали? – голос Джедайта был родным, домашним и почти будничным. Если бы не льдисто-стальные когти страха… - Переменная облачность. Небольшие осадки, - голосом очень нездорового служащего метеобюро произнес Нефрит. - Хорошо… Я, наверное, на работе заночую, дел много… Нефрит резко дернул головой, вскользь касаясь губами щеки Джедайта, выдохнул на ухо. - Мы Зою обещали за город съездить. Не помнишь? - С каких это пор ты так горишь желанием сделать ему приятное? - С тех самых, как это стало означать твое присутствие рядом. И потом… обижать детей – не в моих правилах. Джедайт тихо фыркнул куда-то ему в ключицу. - Ладно. Посмотрим, что можно сделать… И снова прижался ближе, когда тело бывшего Звездного Лорда судорожно дернулось в ответ на раскат грома из-за окна.
На вокзале не было людно – раннее утро. Совсем раннее, даже еще не рассвело. Темень, по-городскому душно и по-летнему жарко. Небо затянуто привычным смогом. Серёжка извертелся весь, ожидая прибытия электрички. Напрасно, правда – приехали они раньше минут на сорок. Джед время от времени одергивал парнишку, а Нефрит стоял и курил, глядя в асфальт. Мальчик еще не успел заметить, что курит он только когда сильно нервничает, а вот Джед поглядывал с плохо скрываемым беспокойством – он-то знал любимого гораздо лучше, чем себя самого. - Джед, я пить хочу. У второго «родителя» он предпочитал ничего не спрашивать без необходимости, да и вообще ладил с ним не очень хорошо. Нарываться на драку бесполезно – он сильнее, а потом еще оба будут замазывать ссадины и царапины, сидя в разных углах, и прятаться от расстроенных взглядов Джеда. Плавали, знаем. Джед вздохнул и полез в карман за деньгами. - Держи, купи что-нибудь. - Здесь много… - А ты думал, это только тебе? Мы тоже пить хотим. Парнишка усмехнулся и застучал подошвами ботинок к ближайшему киоску. Нефрит оторвал взгляд от асфальта и смерил удаляющуюся фигурку скептическим взглядом. Потом перевел взгляд на Джедайта. - Ну, и как ты их уговорил? - Вообще-то, - усмешка, - У меня так давно не было отгулов и отпусков, что они мне по гроб жизни должны. Ну и напомнил им кое-какие занимательные факты из их биографии… - Ого! У тебя есть на них компромат? - У меня на всех есть компромат. И собираю я его исключительно из-за неуемного любопытства. Нефрит хмыкнул и снова вернул взгляд к асфальту. Голову, впрочем, опустил на плечо любимому. Ночь делала бывшего Звездного Лорда нервным и раздражительным. Практически на людей кидался… И курил в последнее время непростительно часто. И очки забыл. Вернулся Зой, в руке нес сдачу, под мышкой – то, что, теоретически, можно было пить. Нефрит морщился, глотая, и ловил на себе обеспокоенные взгляды Джедайта. Да в порядке все, в порядке. Просто ночь и… страшно. Скорей бы доехать. Как будто в ответ, гнусавый голос возвестил по громкой связи прибытие нужной электрички. Голос был не выспавшийся, и, кажется, нетрезвый. Поезд производил такое же впечатление, по крайней мере, качался исправно. Темно. Нефрит сморгнул, передернул плечами и, подхватив сумки, направился к электричке. По дороге его обогнал Зой. Вот уж кто рад и счастлив – никаких забот, никакой жадной темноты и пустоши внутри и снаружи… - Ты в порядке? Знакомая рука обняла за плечи, теплое дыхание коснулось уха. Нефрит привычно кивнул, одарив возлюбленного широкой, хоть и немного нервной, улыбкой. Население вагона оказалось не богато: подвыпивший мужик, который, похоже, в этом вагоне ночевал, и влюбленная парочка у противоположного окна. Бывшие демоны остановились у самого выхода. В конце концов, ехать не так уж далеко. Зой уселся и уставился в окно. Что интересного он там нашел, учитывая темень и то, что из города они еще не выехали, Нефрит не понимал. Его гораздо больше интересовали сигареты в кармане джинсов, и блики электрического света на золотых волосах Джедайта. И губы Джедайта, и глаза – опять волнуется – и руки, тонкие пальцы, рассеянно сжимающие поручень… Скорей бы доехать. Послать Зойсайта куда-нибудь на улицу, на речку купаться, в лес по грибы, или хотя бы в соседнюю комнату, задернуть шторы, и обнять, притянуть к себе, зарываясь лицом в это теплое золото, целовать его губы, щеки, лоб, шею… Нефрит еще раз вспомнил о сигаретах в кармане. Из города они выехали. За окном проплывали пасторальные пейзажики, леса и луга, щедро разбавленные рекламными щитами и объявлениями, вроде «Сдам квартиру» высоко на дереве. Белке он ее сдавать собрался? И небо разъяснялось. Нефрит нервно вздрагивал и наконец вышел в тамбур. Нашарил в кармане пачку, почти достал, когда его руку накрыли тонкие бледные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. - Кажется, тебе пока хватит. Успокойся, Неф. Все хорошо. Я с тобой. По телу прошла дрожь, Нефрит обернулся, сгребая любимого, целуя и вжимая в стену. Мгновения тянулись бесконечно долго, окрашивались золотом и стекали под ноги. За окном светлело. Оторвавшись от губ Джеда, Нефрит уткнулся лбом ему в плечо. - Они слишком близко. Они зовут. Мне страшно. - Тихо, тихо… - гладит его спину, ловя дрожь пальцами, - Я здесь, я с тобой, слышишь? Веришь? И так далее, в том же духе. Сердце успокаивается, перестает стучать неровно и бешено, дыхание выравнивается, становится уже не душно, а просто тепло… Когда дверь в тамбур скрипнула и открылась, Нефрит уже практически пришел в себя, только руку Джеда сжимал, пожалуй, немного слишком сильно. Встрепанная рыжая мордашка высунулась из дверного проема. - Наша станция скоро. Джедайт и Нефрит синхронно кивнули и вернулись обратно в вагон за вещами. Вещей, впрочем, было немного – пара сумок и рюкзак. Поезд тревожно заскрежетал, невольно заставляя опасаться аварии, и остановился. Зой выскочил, кажется, даже раньше того, как открылись двери, и сразу отбежал на несколько шагов, раскидывая руки в стороны и с наслаждением вдыхая свежий воздух. Нефрит вышел за ним, спиной чувствуя, как следом выходит Джед. Было пусто. Ни людей, ни машин, даже вокзал чисто символический. И ясно. До дрожи ясно. Какие сволочи обещали переменную облачность? Светало, небо нежно лилового оттенка, но… Нефрита передернуло, он снова вспомнил про сигареты. Не думать. Не слышать. Все_хо-ро-шо. - Ты как? - Жив… Нервная усмешка и взгляд через плечо. Какой же он красивый… Тонкий, золотистый, живой, светится. Хочется касаться его, чертить руками изгибы тела, и смотреть, смотреть, смотреть… Пить глазами. Как давно он не видел Джеда при таком ярком свете? Завораживает. Отвлек их голос Зоя, звенящий радостью. - Эй! Идите сюда! Недоуменно переглянувшись, бывшие Лорды сделали несколько шагов и остановились позади мальчишки. А тот стоял, вытянувшись в струнку и запрокинув лицо к небу. Ветер сдул прядь волос с лица, Зойсайт протянул руку. - Джед, Неф, звезда! Смотрите – звезда! Нефрит вздрогнул, как от удара. И еще раз, уже по-другому, чувствуя теплые руки на своих плечах. Медленно, очень медленно поднял голову, чуть ли не в первый раз за несколько лет. Небо было красивым. Ровного, матово-лилового цвета с отливом в синий. И ровно посредине – застывшая серебряная точечка. Тепло. И руки на плечах. Первый раз Нефрит смотрел на небо просто, без привкуса Силы, без возможности дотянуться, просто любовался звездами.
Желаемые цели и поведение, продиктованное этими целями
Первая выборка
Томится по узам, исполненным нежности и сочувствия, по идеальной гармонии. Испытывает настоятельную потребность в нежности и любви. Чувствителен ко всему эстетическому.
Вторая выборка
Стремится к жизни, богатой действиями и впечатлениями, и к близости, которая доставляет и сексуальное и эмоциональное удовлетворение.
Существующее положение вещей и уместное при этом поведение
Первая выборка
Пытаясь добиться успеха, наталкивается на трудности. Hесмотря на то, что он старается скрыть свою импульсивность, его действия приводят к осложнениям и неопределенности, и он становится тревожным и раздражительным (предшествующая группа цветов характеризует попытку компенсации этого и других конфликтов).
Вторая выборка
Стремится к союзу, основанному на понимании, которое бы партнеры разделяли в обстановке интимной близости - это послужило бы для него защитой от тревоги и конфликтов.
Сдерживаемые свойства и неуместное при этом поведение
Первая выборка
Обстоятельства вынуждают его идти на компромиссы, сдерживать свои требования и надежды и временно отказываться от некоторых вещей, которых ему хотелось бы.
Вторая выборка совпадает с первой
Отрицаемые, подавляемые или же несущие тревогу свойства
Первая выборка
Физиологическая интерпретация
Стресс, вызванный усилием скрыть беспокойство и тревогу под маской уверенности в себе и беспечности (преимущественно, в 7/8 поз., гораздо меньше в 6/7).
Психологическая интерпретация
Существующая ситуация неприятна, т.к. его потребность объединения с другими, чьи стандарты были бы такими же высокими, как и его, остается неудовлетворительной, хочет выделяться из толпы. Ощущение изолированности превращает эту потребность в непреодолимую побудительную силу, которая тем более неприятна для его самодостаточности, что обычно он контролирует свои желания. Поскольку он хочет доказать другим уникальность своего характера, он пытается подавить в себе потребность в других людях и, чтобы скрыть страх неполноценности, напускает на себя вид беспечной самоуверенности, выражая свое признание тем, кто критикует его поведение. Однако за напускным безразличием скрывается жажда одобрения и успеха у окружающих.
Коротко
Разочарование, ведущее к напускному безразличию (первая группа цветов характеризует компенсацию).
Вторая выборка
Физиологическая интерпретация
Стресс, вызванный усилием скрыть беспокойство и тревогу под маской уверенности в себе и беспечности (особенно в 7/8 поз., менее выражена, однако еще значима в 6/7 поз.).
Психологическая интерпретация
Существующая ситуация неприятна, испытывает чувство одиночества и неуверенности, т.к. его потребность в объединении с другими, чьи стандарты были бы такими же высокими, как и его, остается неудовлетворенной, хочет выделяться из толпы. Ощущение изолированности превращает эту потребность в непреодолимую побудительную силу. Он хочет доказать другим уникальность своего характера, он пытается подавить в себе потребность в других людях, и чтобы скрыть страх неполноценности, напускает на себя вид беспечной уверенности в себе, выражая свое презрение тем, кто критикует его поведение. Однако, за напускным безразличием скрывается жажда одобрения и успеха у окружающих.
Коротко
Фиксированное напряжение ожидания.
Актуальная проблема или поведение, вызванное стрессом
Первая выборка
Все необычное, оригинальное, в том числе люди с какими-либо выдающимися свойствами, производят на него сильное впечатление. Пытается перенимать те качества, которыми он восхищается и выказывает оригинальность своей собственной личности.
Вторая выборка
Разочарование и боязнь, что определять какие-либо новые цели не имеет смысла, вызвали стресс и тревогу. Он хочет близкого общения с другими людьми и возможность свободно развиваться, но чувствует, что его взаимоотношения пусты, а его развитию препятствуют. Он реагирует на это рьяной, напряженной деятельностью, направленной на то, чтобы любой ценой достичь своих целей.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Джемовские "Рассыплется бисер", "Леди Хрустальная", "Ах, романтика...", "Паучья колыбельная" и "Менестрель, ты живой?". "Баллада о Берене и Лютиэн". "Ангел" Криса Аивера. "Лафайет" Хельги. "Ну, здравствуй, Бог зыби..." Щербакова. Снайпервское "Катастрофически". "На грани осени и зимы" КендерМор. Вальс из к/ф "Мой ласковый и нежный зверь". И opening из "Slayers".
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
В порядке бреда повышения настроения:
Я там, где кишат монстры, чтобы их победить! Я там, где сверкают сокровища, чтобы их захватить! И кто бы ни встал у меня на пути - победа будет за мной! (с) Лина Инверс
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
А сейчас я буду радоваться и хвастаться. Я тормозз, до меня только сейчас дошло, какая радость)) Радуюся)Птичка, спасибо огромное) За то, что был, и вообще) И за батарейки - оно работает! ^_______^ Правда, я неожиданно осознала, что у меня нет наушников. Я баклан. ^^" Аксель, спасибо за общее поднятие настроения, за Мак, и за рисунок спасибо неимоверное!
Хвастаюся)Собственно, да! Мне подарили замечательный рисунок, я рада и счастлива! Автор рисунка - Аксель Норд.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Это очень больно - когда от твоих рук отворачиваются. Ты приподнимаешься на локте, любуешься его лицом, проводишь кончиками пальцев по щеке… А его дергает, и голова резко поворачивается в сторону. Тебя как будто дергает током, ну или просто кто-то нажал на кнопку "выкл.", ты как-то очень остро чувствуешь воздух под пальцами. Только глаза - широко раскрытые, не верящие. Это - как же так? Как же это?.. Ты снова касаешься его и получаешь тот же результат. Вздрагиваешь. Усмехаешься, пытаясь придумать оправдание ситуации. И себе заодно. Ты сбиваешь подушку к спинке кровати и садишься, потому что так легче не касаться его лица губами и руками. А ты, конечно, мазохист, но не так, и не до такой степени. И все-таки - не сдерживаешься. Может, это просто показалось, или?.. Не "или". Он снова дергается и отворачивается. А ты вздрагиваешь и остро чувствуешь приближение истерики. В глазах вскипает что-то горячее и соленое. Ты беззвучно рыдаешь, сохраняя только одну мысль-просьбу - пусть он сейчас не проснется. Потому что объяснить, из-за чего эти слезы, будет выше твоих сил. Когда истерика спадает, ты еще несколько минут сидишь недвижно, глядя пустыми глазами в одну точку. Потом сползаешь вниз, съеживаешься и отворачиваешься к стенке.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Все, все. Косплеим телерей и ваниар, то есть, нафиг и спать. В конце концов, мне завтра еще изображать жизнерадостного идиота, а больная рука и такое же настроение - не конец света. И хватит, хватит, хватит себя жалеть, реветь в кулак и плюхаться на диван (с), да.
Единственное достоинство магии на данный момент я вижу только в том, что дождь не мешает курить. Стоять на крыше и курить. Уже стемнело. Огни снизу и сверху, ночной город и звезды, которые видно, несмотря на затянувшие небо тучи. Мертвые и живые огни. Я никогда не понимал звезды, хотя часто пытался. Слишком парадоксально, нелогично для меня... Как и их Повелитель. Что же ты так... Со смертью Королевы спало и наложенное ей заклятье, только особенного счастья это мне не принесло. Как и особого горя. Пусто. Холодно. И во всех тенях видятся ушедшие лица. В каждом дуновении ветра, звездном мерцании. В осколках витрин. Я не знал, что мы настолько связаны. Догадывался но не знал. Конечно, я допускал мысли о том, что Королевство падет, глупо было бы не допускать... Но никогда не думал, что - так. Что погибнут абсолютно все, только я останусь - призраком. Жалкая насмешка над Повелителем Иллюзий. Мир, в котором я оказался, был непередаваемо чужим. Каждый вечер у меня леденели пальцы. Каждый день я не знал, куда себя деть. Я работал, безусловно, кем я только не работал... Пустота внутри не уменьшалась. Даже не отступала. Впервые за тысячи лет жизни. Решение было безрассудным до крайности, но вот теперь терять мне действительно было нечего. Жизнь я уже потерял. А дальнейшее существование не имело смысла. Теперь я стою, курю, и понимаю, что даже если... когда верну их - мне здесь все равно больше нечего делать. Холод свернулся в груди тугим комком. Пусто. Удивительно, я действительно не солгал Меркури - я уйду. Уйду. Сигарета падает вниз, потухая на лету.