Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
СпящийЭру Боже мой, завтра Солет с Джейдом, и танцы (да, я на них пойду, даже поползу, если будет нужно, ибо хочу! с мамой, кстати)), послезавтра (уже послезавтра!!!) Фер (какое счастье, что мамо лояльно относится к Ярославскому вокзалу)... Досуществовать бы этот день... И хоть бы ничего не сорвалось.
@настроение:
вот была бы графа "состояние", написала бы "полуобморочное", а так ничего...))
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Это жестоко. Ужасно, убийственно жестоко. Это гениально. Сантьяга - гений. Кто-то сомневался? Он жесток. Безжалостен. Великолепен. Я преклоняюсь. И не просите меня сказать, чьи именно эти слова - все равно не знаю
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
- Где же гарки?! - не выдержала Снежана. - Мы же погибаем! "Мы же погибаем!" - Слова молодой жрицы ножом резанули по сердцу Всеславы. "Зачем нужна эта самоубийственная атака?" Невысказанный вопрос висел в воздухе, но никто, ни Милана, ни барон Мечеслав, ни жрицы, которым королева рассказывала план битвы, никто из них не задал его. И отчаянный, идущий от самой души выкрик Снежаны был отзвуком этого вопроса. "Зачем?! Зачем? Зачем..." "Это плата", - коротко ответил Сантьяга Всеславе во время аудиенции. Королева знала, что ответ будет именно таким. Она готова была упасть на колени перед навом, просить, нет, умолять, чтобы комиссар изменил условия. Но понимала, что это бессмысленно. В разное время в черных глазах Сантьяги можно было увидеть веселье и раздражение, иногда сочувствие, жалость - никогда. Поэтому Всеслава даже не шелохнулась. Она выдержала паузу и очень четко, очень обдуманно и едва не по слогам произнесла: "Я думала, мы вполне заплатили потерями во время атак гиперборейцев". "Тварям Азаг-Тота вы платили за свою гордыню, - невозмутимо ответил комиссар Темного Двора. - А вылазкой рассчитаетесь за нашу помощь". (с) ТГ
"Сволочь, какая же ты сволочь!.. Как же я тебя люблю..." (с) Ортега, угадайте о ком
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
С какой-то страшной скоростью я читаю ТГ... Ну, для меня страшной. Я уже скоро дочитаю шестую книгу. Это много. Сижу и читаю, читаю, читаю... Чтобы отвлечься. Знаете, оно шикарно помогает отвлечься. Конечно, выслушивать комментарии Ортеги тоже местами надоедает, и сильно, но это лучше, чем слушать размышления собственных тараканов в голове. А Ортега скоро успокоится, нэ? Два дня.) А я пока дочитаю...
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Хуже всего - когда не знаешь, что делать. В конце концов просто закрываешь глаза. Не думаешь - потому что иначе можно сойти с ума. Но проблема в том, что если это действительно важно долго не думать не получится.
А знаете, все наши эти жизни, горячее, черное из горла, холодные пальцы, черствые, ломкие мысли – все это ерунда. А знаете, все эти наши сопли, слезы – плюнуть через плечо. Все эти осенние, до дрожи такие морозы, холод – а горячо, все эти наши безмолвные спозаранку, живые, жгучие пять утра, все наши соли, натрий с хлором на ранку – знаете, наплевать. Все эти наши звонки, смски до боли в затекших пальцах, улыбки в углу у губ, вся эта наша горечь и смех до колик – растается поутру. А знаешь, все наши «здравствуй», «привет» или «как дела» - все это было всего лишь сказкой, там не хватало тепла. Да, веришь? Как же… ножом по горлу, хрипеть и не умереть. Мне, знаешь, слишком бесперебойно, а нужно терпеть. Ну, веришь? Все это было просто, так просто, как дважды два. Играть, плясать, а небо над нами в звездах – гребаные пять утра. Ну, веришь – это всего лишь глупо, сказочка, извини, а если все рассмотреть под лупой – и не было той весны. Ну, веришь? Ну скажи же, что веришь – я все равно не смогу. Мне до сих пор мнятся странные звери, Елочки на снегу, И наши с тобой распахнутые двери. Я без тебя не могу.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Чего-то мой мозг опять от меня ушел. Все как-то очень глючно и призрачно. И физически малость хреново, но это ничего. На танцы из-за этого сегодня не пошла. Ы((( А еще я сыграла ЧКАшного Мелькора. Он получился усталый, ужасно усталый. И я поняла, что устала, жутко.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Чего-то мне плохо. Банально, физически плохо. Холодно и трясет. И во рту мерзкий-мерзкий привкус. О моральном моем состоянии я стараюсь не думать - оно уже давно напоминает летаргический сон. Очень так явственно напоминает. Но физически-то с чего?..
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Я дооооохлая... Я банально физически дохлая, у меня никакие ноги... Но было здорово, однако)) Отдельное спасибо крестной за кармен - так я давно не ржала)) А еще день ознаменовался кратким возвращением мозга - как раз на все ту же кармен. Но теперь мозг меня опять бросил. Хнык... А еще Ортега пафосно сидел на камеенном пафосном пенечке, и пафосно глядел на небо, вспоминая, как пафосно встречал рассвет на пафосном фейском балу. Ы, товарищи.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Я почему-то придерживаюсь мнения, что не важно, какого пола тот, кого ты любишь, главное - что ты любишь. это что-то вроде неточной цитаты из Грави И почему-то я лояльно отношусь к людям нетрадиционной ориентации. Я их даже играю, верите? Ну в конце концов, люди, мы любим пол или человека? Это уже даже не смешно. И ладно, если люди просто вежливо говорят - "не понимаю людей нетрадиционной ориентации" а это неточная цитата из Кристиана Грея)) Ну не понимают, и ладно. Но, имхо, судить о человеке по его ориентации... Тьфу, блин. Ну все же и так знают, чего я распространяюсь?.. Не понимаю, из-за чего сыр-бор.