Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Утро встречает меня прохладой и болью в горле. Как-то лениво выдираюсь из сна - я прекрасно знаю, что это сон, и он гадость, но спать надо, хотя бы иногда. Утро встречает меня необходимостью поиска еды, электрическим светом и салатовым огоньком на системном блоке. День обозначается выдохом, мольбой в уголках глаз и таким настроением, когда не знаешь, что, но это что-то тебе очень нужно, жизненно важно, необходимо. Пытаюсь забыться и радоваться. День колеблется, как неверный огонек свечи, то почти гаснет, то разгорается. Вечер колет сердечко иголкой боли, а губы растягивает в улыбке. Машу рукой, делаю шаг назад, в уже знакомое нутро автобуса, оглядываюсь. Вечер заставляет меня работать пластическим хирургом и скрадывать тонкие шрамики в уголках глаз. А ночью мне холодно. Просто холодно. И все.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Ты будешь ждать того, что на вокзале покажется нелепый, грустный поезд, раскрашенный холодными цветами. Ты улыбнешься, и затянешь туже пояс, рюкзак поправишь и пойдешь навстречу. Шестой вагон, восьмое место, вечер. Он выйдет из дверей, возьмет за плечи, и у тебя немеют пальцы, стынут, речи, которые хотелось говорить, совсем забыты, и вы стоите на перроне, босиком, и все слова просеяны сквозь сито, да так, что не осталось ничего. Нет, все не так. Ты будешь ждать, что ночью услышишь сквозь дремоту «дзиннь!» звонка, как раз под утро, когда все непрочно, размыто, будто смотришь сквозь века, откуда-то оттуда, сверху, снизу, но только не сейчас, и невтерпеж, как будто ты застыла на карнизе меж сном и явью. И вот-вот шагнешь. А на пороге будет он, да-да, конечно, он принесет тебе букет цветов, и улыбаться будет грустно, нежно, и снова за собою уведет. Ты будешь ждать. Тускнеют в небе звезды, им с городом твоим не повезло. Здесь жарко, пусто, и темнеет поздно, никто не видит свет их и тепло. Ты будешь ждать, что он придет с волками, и уведет с собой – раскрытой строчкой, словами, звуками, глазами и руками… Он не придет. Ты не уйдешь с ним. Точка.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Пусто и тяжело, тяжело и пусто, как будто пустота внезапно обрела вес. Временами бросает в холод, иногда накатывает желание одновременно послать всех в сад, и попросить помощи, причем, сама не знаю, какой. А так - пусто и тяжело. Спать не хочется от слова совсем, а делать нечего. Потихоньку читаю книжку, но как-то совсем потихоньку, чтобы, не дай бог, не скатиться из шаткого равновесия еще больше в минус. Книжка страшная. Пусто. Тяжело. Пусто. Шла бы я спать.