Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Восемь ночей. В лучшем случае семь.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
И все-таки, он улыбается, вспоминая. Значит, не зря съездили.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Блин, у меня в этом купальнике есть грудь. О.о
Все, убежала.
Все, убежала.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Don't stop, thinking about tomorrow (с)
среда, 29 июня 2011
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
When i climb the stairs and turn the key
Oh please, be there
Still in love with me (c)
Oh please, be there
Still in love with me (c)
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Хочу уметь рисовать. Описывать словами эту картину - слишком неуклюже и больно.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Мама сделала окрошку. А еще есть борщ. А я сижу и грызу барбариску. Каждый раз так сложно заставлять себя пойти и покормить организм, жуть прямо.
Слушаю песенку со вконтактека, слова так себе, а вот голос поет красивый. Высокий и сильный.
Читаю очередной оридж, какой-то рваный и детский, что ли. Я похожие писала лет в 12-13, только по стилю немного хуже.
Слушаю песенку со вконтактека, слова так себе, а вот голос поет красивый. Высокий и сильный.
Читаю очередной оридж, какой-то рваный и детский, что ли. Я похожие писала лет в 12-13, только по стилю немного хуже.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Шатает, отвратительный привкус во рту, голова кружится. Зато тушка отвисла.
Эти уроды, убила бы, которые кладут асфальт у нас под окнами, разбудили в полдевятого. И это если учесть, что заснула я хорошо если в полтретьего. Досыпала урывками, кажется, так и не доспала.
Печально, в общем.
Эти уроды, убила бы, которые кладут асфальт у нас под окнами, разбудили в полдевятого. И это если учесть, что заснула я хорошо если в полтретьего. Досыпала урывками, кажется, так и не доспала.
Печально, в общем.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Ну почему все вечно не слава Богу?.. Господь ненавидит идиотов, однозначно.
вторник, 28 июня 2011
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Он тупоооой! >.<
понедельник, 27 июня 2011
22:33
Доступ к записи ограничен
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
А вот если кто-нибудь !внезапно захочет как-нибудь ко мне приехать, я буду рада. Правда-правда. И нет, это не обращение к кому-то конкретному, просто мне хочется общаться. Вот.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Это такая психосоматика, что ли? Стоит ему уехать, как тут же начинается - слабость, шатает, аццки кружится голова. И организм внезапно перестает хотеть есть. Что за нафиг, а?..
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Глупое, глупое время. Ну почему, когда не надо, ты плетешься так медленно, как будто у тебя гири к ногам прицеплены?..
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Иногда мне кажется, что люди просто должны быть счастливы. Все люди. Потому что счастливые - не причиняют другим боли. Не плачутся по ночам. Не останавливаются вдруг, глядя в бледнеющее небо пустыми глазами. Не хлопают дверьми, и у них не сжимается сердце от одиночества.
Это было бы так здорово, если бы все люди были счастливы. Все-все, без разбора, не важно, хорошие или плохие. Счастливый человек не может быть плохим, а они были бы счастливы, каждый по-своему. Каждый - так, как нужно лично ему.
У кого-то были бы любимая работа, собака и возлюбленный, засыпающий рядом с ним на диване, пока он строчит доклад по работе или очередное стихотворение. У другого были бы взрослые дети, которые помогали бы, приезжали и звонили бы часто. Третий жил бы в домике не слишком высоко в горах, тихо и спокойно, только изредка встречаясь с людьми из ближайшего поселка.
И все бы любили. Потому что счастливые люди не могут не любить, хоть кого-нибудь, хоть что-нибудь, не важно - девушку с золотисто-рыжими волосами, или огненный закат. Это только когда ты несчастлив, когда тебе сделали и больно и, кажется, непременно нарочно, только тогда можно никого и ничего не любить.
А счастливые люди любят. Я точно знаю.
Это было бы так здорово, если бы все люди были счастливы. Все-все, без разбора, не важно, хорошие или плохие. Счастливый человек не может быть плохим, а они были бы счастливы, каждый по-своему. Каждый - так, как нужно лично ему.
У кого-то были бы любимая работа, собака и возлюбленный, засыпающий рядом с ним на диване, пока он строчит доклад по работе или очередное стихотворение. У другого были бы взрослые дети, которые помогали бы, приезжали и звонили бы часто. Третий жил бы в домике не слишком высоко в горах, тихо и спокойно, только изредка встречаясь с людьми из ближайшего поселка.
И все бы любили. Потому что счастливые люди не могут не любить, хоть кого-нибудь, хоть что-нибудь, не важно - девушку с золотисто-рыжими волосами, или огненный закат. Это только когда ты несчастлив, когда тебе сделали и больно и, кажется, непременно нарочно, только тогда можно никого и ничего не любить.
А счастливые люди любят. Я точно знаю.
воскресенье, 26 июня 2011
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Да, я же, вроде, так и не писала об этом.
Птичка и Дик, вроде как, женятся. Когда и как - пока еще не особенно ясно, но тем не менее.
В связи с чем вопрос: не знаете ли вы хороших ювелирных магазинов в Москве? Будем благодарны. Вот.
P.S.
Птичка и Дик, вроде как, женятся. Когда и как - пока еще не особенно ясно, но тем не менее.
В связи с чем вопрос: не знаете ли вы хороших ювелирных магазинов в Москве? Будем благодарны. Вот.
P.S.
суббота, 25 июня 2011
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Досмотрю серию, потом, может, посплю, сколько получится. Или Дик поспит. Как пойдет.
Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Отец опять застыл, глядя в одну точку - где-то между стеной беседки и закатным небом. Мишель вздохнул и сел рядом с отцом, взял его за руку. Ноль реакции. Все так же сидит, все так же смотрит, а глаза пустые-пустые, так, что больно делается.
- Отец!
Он дергает головой, смотрит на сына, как будто не узнавая, потом чуть заметно кивает.
- Ты не доел.
- Я не хочу, Ми. Все в порядке, не волнуйся.
Не хочет он... Мишель провел ладонью по усталым глазам и взглянул на тарелку. Больше половины.
И ничего не в порядке, никогда не в порядке, со дня ухода матери. Мишелю было страшно - но, пожалуй, единственному из всей семьи, не из-за того, что ее больше нет с ними, а из-за отца.
Он никогда не замечал его, и Мишель смирился с этим, почти легко и, в общем, безболезненно, как смирялся со всем, что было естественно, и что нельзя было изменить. Он, в общем, всегда знал - да и все знали - что отец больше любит старшего сына, а еще больше, больше всех своих детей, вместе взятых, мать. И это было понятно.
Вот только Мишель всегда, с самого раннего детства, любил отца, как будто знал, что будет время, когда с ними останется только он, а матери не станет. Любил спокойно, мягко и сильно, как и все, что делал.
И терять отца - месяц за месяцем, год за годом - ему было безумно страшно.
- Отец!
Он дергает головой, смотрит на сына, как будто не узнавая, потом чуть заметно кивает.
- Ты не доел.
- Я не хочу, Ми. Все в порядке, не волнуйся.
Не хочет он... Мишель провел ладонью по усталым глазам и взглянул на тарелку. Больше половины.
И ничего не в порядке, никогда не в порядке, со дня ухода матери. Мишелю было страшно - но, пожалуй, единственному из всей семьи, не из-за того, что ее больше нет с ними, а из-за отца.
Он никогда не замечал его, и Мишель смирился с этим, почти легко и, в общем, безболезненно, как смирялся со всем, что было естественно, и что нельзя было изменить. Он, в общем, всегда знал - да и все знали - что отец больше любит старшего сына, а еще больше, больше всех своих детей, вместе взятых, мать. И это было понятно.
Вот только Мишель всегда, с самого раннего детства, любил отца, как будто знал, что будет время, когда с ними останется только он, а матери не станет. Любил спокойно, мягко и сильно, как и все, что делал.
И терять отца - месяц за месяцем, год за годом - ему было безумно страшно.