Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Остановился у обочины, облокотился на каменный заборчик.
- Надо что-то менять, братцы-кролики, кролики-братцы...
Улыбнулся, сел на все тот же заборчик, открыл торбу. Пролистал рисунки. Порылся в коспектах.
- Не-ет, хватит, смотри правде в морду. Нихрена ты не умеешь, родной, - привычка разговаривать самому с собой, - Рисуем - посредственно. Пишем - тоже не ах. Поем - еще хуже. А остальное вызывает личную брезгливую гримасу. Да и не получается тоже.
Сполз вниз, прислонился к нагретому камню спиной, ткнулся носом в плащ, запрокинул голову, улыбнулся.
- Дурак ты. Работать бы тебе личной куклой, бери - не хочу! Да только ты же, дурак, гордый.
Закрыл глаза, вытянулся на земле, запахнулся в плащ, торбу под голову. Шепотом, уже засыпая:
- Только и умеешь, что неприятности на собственную условно говоря голову...
- Надо что-то менять, братцы-кролики, кролики-братцы...
Улыбнулся, сел на все тот же заборчик, открыл торбу. Пролистал рисунки. Порылся в коспектах.
- Не-ет, хватит, смотри правде в морду. Нихрена ты не умеешь, родной, - привычка разговаривать самому с собой, - Рисуем - посредственно. Пишем - тоже не ах. Поем - еще хуже. А остальное вызывает личную брезгливую гримасу. Да и не получается тоже.
Сполз вниз, прислонился к нагретому камню спиной, ткнулся носом в плащ, запрокинул голову, улыбнулся.
- Дурак ты. Работать бы тебе личной куклой, бери - не хочу! Да только ты же, дурак, гордый.
Закрыл глаза, вытянулся на земле, запахнулся в плащ, торбу под голову. Шепотом, уже засыпая:
- Только и умеешь, что неприятности на собственную условно говоря голову...
Как там насчет позвонить?