Я погиб при Ити-но-Тани, И мне было семнадцать лет. (с) Ацумори
Вздыхает, падает в кресло, и снова корит себя - треклятый склероз. Сегодня она забыла, что должна была с ним встретиться. Хотела, ждала - и забыла. Теперь снова ждать, снова изматывающие несколько дней.
Он не злится, нет, он не смеет ее укорять - с этим она прекрасно справляется сама. Он ждет ее полчаса, час, два - а денег на мобильном нет, не позвонишь - и уходит куда-то еще, и это страшнее всего.
Нет, она не хотела бы, чтобы он срывался к ней домой, стучал в окна и дарил цветы - ей было бы тогда жутко неудобно, тяжело, плохо и отдает неискренностью, она ведь не стоит этого. Но ей бы не было страшно.
А этот страх - он подкрадывается, обнимает мягкими белесыми лапами, заглушает звуки и краски, выматывает так, что она уже и думать ни о чем кроме не может, хочет избавиться, если бы было возможно, хочет отправить его в Африку, в Мексику, за тридевять земель... Да только страх ее не слушает, и все лезет, ластится...
Страх, что когда-нибудь он забудет о встрече так же, как забыла она.
А потом - забудет вообще.
Он не злится, нет, он не смеет ее укорять - с этим она прекрасно справляется сама. Он ждет ее полчаса, час, два - а денег на мобильном нет, не позвонишь - и уходит куда-то еще, и это страшнее всего.
Нет, она не хотела бы, чтобы он срывался к ней домой, стучал в окна и дарил цветы - ей было бы тогда жутко неудобно, тяжело, плохо и отдает неискренностью, она ведь не стоит этого. Но ей бы не было страшно.
А этот страх - он подкрадывается, обнимает мягкими белесыми лапами, заглушает звуки и краски, выматывает так, что она уже и думать ни о чем кроме не может, хочет избавиться, если бы было возможно, хочет отправить его в Африку, в Мексику, за тридевять земель... Да только страх ее не слушает, и все лезет, ластится...
Страх, что когда-нибудь он забудет о встрече так же, как забыла она.
А потом - забудет вообще.